– Ваш доход составит сто тысяч фунтов в год, мисс Уолларил. Как вы себя чувствуете, узнав о таком богатстве? – Мистер Брекеридж сделал маленький глоток чаю, посматривая на нее из-за чашки.

– Даже не знаю, что сказать, сэр.

– Да, но вы быстро к этому привыкнете. Ваша жизнь совершенно изменится. – Он обвел взглядом маленькую кухню, полагая, что любая жизнь будет лучше, чем нынешняя. – Вот для начала чек на десять тысяч фунтов. Если вам потребуется совет или я смогу быть вам чем-то полезен, я к вашим услугам, мадам. – Он вложил свою визитку вместе с чеком ей в руку, поднялся и поклонился так низко, что, казалось, еще немного и его тощее тело переломится пополам, как тростник.

Келси с благоговением посмотрела на банковский чек и сказала:

– У меня к вам просьба, мистер Брекеридж. Вас не затруднит нанять штат прислуги, достаточный для поддержания лондонского дома в порядке? Я собираюсь переехать туда завтра же.

– Разумеется, с удовольствием прослежу за этим. – Мистер Брекеридж поклонился, явно обрадованный данным ему поручением.

Она улыбнулась ему:

– Всего хорошего, мистер Брекеридж.

– Всего хорошего. – Он дотронулся до шляпы, высоко вскидывая колени, спустился по мощеным ступеням и пропал за калиткой. У ворот его ждал миниатюрный кабриолет. Отъезжая, мистер Брекеридж на прощание помахал ей рукой.

Глядя на чек, она не знала, прыгать ей от радости или улечься в постель. Она сунула чек в карман и только подумала о том, что предпочла бы постель, как звук подъехавшего экипажа заставил ее взглянуть на парадную калитку. Джереми притормаживал фаэтон. Его ореховые глаза встретились с ее взглядом. Торжественная улыбка осветила его лицо.

– Привет! – крикнул он, соскакивая на землю. В своем голубом плаще, бриджах и жилете в бело-голубую полоску он выглядел как принц из сказки. В руке у него колыхался букет красных и розовых роз.

– И тебе привет, – сказала она, не в силах скрыть раздражения в голосе.

Он галантно поцеловал ей руку и с минуту внимательно изучал ее лицо. Золотистые брови сошлись на переносице.

– Ты бледнее своего забора. Эдди сказал, что ты здесь, но не говорил, что позволил тебе больной уехать из Стиллмора. Придется прочистить ему…

– Нет-нет, не нужно! Вчера вечером я была совершенно здорова. Только утром почувствовала себя неважно. Думаю, просто расстройство желудка, – сказала Келси, держась за живот.

– Надеюсь. Совесть не позволит мне украсть поцелуй у инвалида в день ее рождения.

– Нет-нет… – Келси выставила вперед руку. – Я не в том настроении, чтобы поощрять твои заигрывания. К тому же сердита на тебя за то, что не рассказал мне правды.

– Значит, Эдди рассказал? – Джереми прислонился к дверному косяку и задумчиво поглядел на цветы в руке.

– Да, после долгих размышлений, – ответила она с плохо скрываемой досадой.

– Учитывая этот факт, может быть, простишь меня? – В его взгляде была мольба, и Келси не устояла, особенно после того как он протянул ей букет роз.

– У тебя вид побитой собаки, как же я могу сердиться на тебя?

– Почему бы тебе не впустить меня, чтобы я излил душу?

– Входи, но предупреждаю, если опять попытаешься меня поцеловать, как в прошлый раз, я буду сопротивляться. Не думаю, что тебе это понравится. – И Келси бросила на него взгляд, полный решимости. Джереми от души расхохотался. – Не вижу ничего смешного, – сухо заметила Келси и направилась на кухню. – Ты мне нравишься, но только как друг. И так будет всегда.

– Я не теряю надежды, хотя знаю, что ты неравнодушна к Эдварду.

– Что за чушь! – яростно выпалила Келси.

Джереми улыбнулся:

– Я не слепой, Келси. Знаю, что ты предпочла его мне, но Эдвард не принесет тебе добра. – Его голос понизился до шепота, в нем слышались мрачноватые нотки: – Думаю, ты и сама это поняла.

– Да, – честно призналась она, не в состоянии больше себе лгать, – но не собираюсь очертя голову броситься в объятия первого встречного.

Келси заметила, как он достал из кармана бархатную коробочку. Неужели он принес ей кольцо? Она подошла к буфету и достала вазу для цветов. Налила в нее воды, поставила цветы.

– Возможно, ты пожелаешь найти кого-нибудь… потом, – сказал Джереми.

– Я не собираюсь никого искать. Никогда, – решительно заявила Келси. – Хочешь чаю? – сменила она тему.

– Не откажусь.

Неловкая тишина повисла в воздухе. Она направилась к столу с чашкой в руке и, увидев, как маленькая коробочка скользнула обратно в карман, почувствовала облегчение. На его красивом лице появилось выражение боли.

Она поставила перед ним чашку и ласково коснулась его руки:

– Прости, я не хотела тебя обидеть. С моей стороны было невежливо выказывать свои чувства, но лучше сказать правду, чем давать надежду на то, что никогда не сбудется. Я не заслуживаю твоего внимания. Ты напористый, красивый и к тому же обходительный и добрый. Ты еще встретишь ту, которая искренне тебя полюбит.

– Возможно, ты права. – Он улыбнулся, но глаза оставались печальными.

Келси отдернула руку, увидев, что он неотрывно смотрит на то место, к которому она прикоснулась. Она ненавидела себя за то, что причиняет ему боль, но это был единственный способ образумить его.

В дверь снова постучали.

Она подавила вздох.

– Интересно, кто еще пожаловал?

– Я открою.

– Я сама открою. Мне гораздо легче, когда я двигаюсь. Келси распахнула дверь – на пороге стояла Мэри с небольшим чемоданчиком в руке. Покраснев от смущения, она присела в реверансе.

– Прошу прощения, мисс, меня прислал его светлость. Он сказал, что вам понадобится служанка. Наверное, с моей стороны невежливо являться вот так, со всем этим багажом, но он буквально вытолкал меня за дверь. Сказал, что если я к вам не отправлюсь, то потеряю место. Именно так, и сказал…

– Ну что ж, Мэри, мне и впрямь нужна служанка. Как ты смотришь на то, чтобы обосноваться в Лондоне?

Глаза Мэри загорелись.

– О, как чудесно, мисс! Я всегда мечтала увидеть большой город.

– Входи, Мэри, ты можешь занять комнату моего отца. Я тебе ее покажу. А завтра с утра начнем паковать вещи и отправимся в Лондон.

– Слушаю, мисс, я в таком нетерпении! Ох, ох, совсем забыла передать вам вот это. Его светлость сказал, что это вам подарок ко дню рождения. – Мэри извлекла из чемоданчика маленькую коробочку и протянула Келси.

Келси задумчиво повертела в руке черный бархатный футляр и нерешительно открыла его.

– О, никогда не видела ничего красивее, мисс.

– Да, пожалуй, – ответила Келси, не в силах оторвать глаз от ожерелья. Изумруды в форме слезинок, обрамленных бриллиантами, на тончайшей золотой цепочке. Интересно, что он хотел сказать этим подарком. Бил ли это подарок ко дню рождения или плата за оказанные услуги?

Снова подступила тошнота, и Келси, сунув коробочку Мэри, зажала рот рукой и выбежала из дома.

– О, мисс, неужели вас расстроил такой очаровательный подарок?

Слезы навернулись Келси на глаза, пока она облегчала свой желудок.

– Тебе помочь? – Джереми возник рядом и протянул носовой платок. – Вот, возьми.

– Спасибо, – едва выговорила она, вытирая рот. – Прости, что так получилось.

– Хорошо, если все обойдется. Может, отвести тебя в постель?

– Я сделаю это, милорд, – сказала Мэри, взяв Келси под руку.

– Мне уже гораздо лучше, – заметила Келси, высвобождая руку. – Уверена, это всего лишь недомогание.

Прошло два месяца. В Лондоне в своей мастерской – большом доме на Ковент-Гарден – работала Келси. Из окна открывался вид на отель «Эванс-Гранд», а чуть подальше виднелся собор Святого Павла. Внизу в любое время суток кишели толпы людей. Утомившись, она могла подойти к окну и понаблюдать за прохожими. В студии был потолок в виде стеклянного купола, и свет струился в комнату целый день. Здесь было очень уютно работать: в задней части здания находилась мастерская, а в центре – художественная галерея.

Она отступила на шаг от мольберта, критическим взглядом окинула рисунок, взяла кисть и усилила желтый фон на холсте. Она долго всматривалась в лицо, навеки запечатлевшееся в памяти. В лицо Эдварда.