– О Боже! – Келси схватилась за голову и так застонала, что могла бы дать сто очков вперед самой Лиззи, когда та изображала призрака герцогини. – Не нужно так громко кричать!

– Что случилось? – спросил Эдвард. Гнев его мгновенно утих.

– Моя голова. Я должна прилечь, может быть, это ушиб? Поторопись, пожалуйста, я хочу скорей попасть к себе в комнату. – Келси бросила взгляд на Лиззи, будто хотела сказать: «Не забудь о своем обещании».

Лиззи нахмурилась и закатила глаза.

Эдвард усадил Келси на коня, сам вскочил в седло и тронул скакуна.

Лиззи смотрела ему вслед, размышляя: «Если заставишь меня уехать в Лондон, то Келси разобьет тебе сердце. Невозможно полностью контролировать жизнь всех и каждого, в том числе и себя самого».

Словно в подтверждение ее мыслей, у самого ее уха зажужжал шершень, затем второй, третий. Отмахиваясь от них, Лиззи побежала обратно в карьер и нырнула в воду, проклиная свое невезение и Эдварда.

– Эдвард! – позвала Келси, борясь с желанием прижаться к его груди.

– Что случилось?

– Я хотела бы поговорить о Лиззи.

– Эта тема закрыта. Я уже сказал прошлой ночью.

– Мне больно видеть, как вы ссоритесь.

– Повторяю, я не стану этого обсуждать.

– А я настаиваю. Насколько мне известно, после смерти родителей ей пришлось жить с тетей и дядей, которые ее не любили. Но почему ты так жесток к ней?

– Я не жесток.

– Зачем же заставляешь ее ехать в Лондон? Ведь это лишь усилит вражду между вами.

– Она с тобой разговаривала, да? Она кого хочешь разжалобит. Поверь мне. Ведь я стараюсь ради ее блага. Лиззи нужен рядом сильный человек, иначе она никогда не изменится. В общем, ее надо выдать замуж. – Он помолчал и уже спокойнее продолжал: – Ты представляешь, каково было ее воспитывать? Моя тетя Августа, женщина сварливая и вздорная, сделала Лиззи такой. Все время ее наказывала, а когда Лиззи взбунтовалась, отослала ее. Мои письма к Лиззи тетя от нее скрывала. Я понятия не имел, какую школу посещает Лиззи. Как оказалось, она ни в одной дольше шести месяцев не задерживалась. Ее просто отчисляли. Лиззи не знала о моем существовании до тех пор, пока я не получил титул и не стал се опекуном.

– Какой ужас! А почему твоя тетя так плохо с ней обращалась?

– Она была сводной сестрой моей матери и ненавидела ее, потому что отец любил мою мать больше. И на Лиззи она отыгралась.

– Твоя тетка еще жива?

– Нет, три года назад умерла. Я думал, все будет совсем по-другому, когда привез Лиззи сюда. Но ошибся. Она была строптивой и непослушной и очень обижалась, если я пытался ее приструнить. Когда одна за другой ушли пять гувернанток, пришлось отослать ее в монастырь во Францию – из всех английских школ ее исключили и повторно не принимали.

Наступило молчание.

Первой его нарушила Келси:

– Ты полагаешь, что стараешься ради блага Лиззи, но если заставишь ее выйти замуж, она снова начнет бунтовать. Она так же упряма, как и ты сам. Тебе не удастся сломить ее волю. Ты сможешь добиться желаемого результата лишь пониманием и добрым отношением.

– Я пытался, но это ни к чему не приводит, – резко сказал он.

– Попытайся еще!

– Я поступлю так, как считаю нужным, я ее опекун.

– Ты думаешь только о себе. До других тебе дела нет. – Она знала, что потом пожалеет о сказанном, но не могла сдержаться.

Они ехали до самого замка в полном молчании.

Эдвард резко остановил лошадь. Келси ударилась плечом об его крепкую грудь. Одним ловким движением он подхватил ее, перекинул ногу через седло и слез с лошади с ней на руках.

Уоткинс встретил их в дверях.

– Как вы себя чувствуете, мисс Келси? – с тревогой спросил он.

– Мисс Келси утверждает, что упала в карьер. – Эдвард пристально посмотрел на нее.

– Насколько я поняла, Уоткинс задал вопрос мне, – сердито сказала Келси. Она не могла простить себе, что позволила Эдварду вывести ее из состояния равновесия. – Со мной все в порядке, Уоткинс, не беспокойся, пожалуйста.

– Пошли за доктором, Уоткинс.

– Сейчас, ваша светлость. – Уоткинс повернулся, чтобы уйти.

– Не надо доктора.

Уоткинс остановился и устремил взгляд на Келси, ожидая указаний.

– Опусти меня, Эдвард, я могу идти сама. Однако Эдвард еще крепче прижал Келси к себе.

– Немедленно опусти меня!

Эдвард пошел по коридору и бросил через плечо:

– Пошли за доктором, Уоткинс!

– Не посылай за доктором! Я его не пущу!

– Да, мисс Келси.

– Еще как пустишь! – проворчал Эдвард у самого ее уха.

– Это мы еще посмотрим.

– Жду с нетерпением.

– Мне бы не хотелось обмануть твои ожидания. – Келси не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за ним.

Но именно так и случилось. Когда прибыл врач, Келси как раз вылезла из горячей ванны и Мэри помогала ей надеть нижнюю юбку. В дверь постучали.

– Келси, это доктор Эмерсон, к вашим услугам.

Келси узнала своего семейного доктора. Он был таким добрым и милым человеком, что она просто не могла заставить его ждать за дверью только ради того, чтобы насолить Эдварду. Она быстро накинула платье и сказала Мэри:

– Пожалуйста, впусти его.

– Сейчас, мисс. – Мэри открыла дверь, присела в реверансе перед врачом и вышла из комнаты.

Доктор Эмерсон, полный, румяный и круглолицый, носил очки в металлической оправе и древний белый парик, явно сохранившийся с прошлого века.

Он надул губы, оглядел ее и сказал:

– Что с вами случилось, дитя мое?

– Ничего такого, что потребовало бы вашего внимания, доктор Эмерсон. Я пыталась объяснить это лорду Салфорду, но он и слушать меня не стал.

– Что ж, наш герцог именно таков. Титул обязывает, дорогая моя. – Доктор Эмерсон улыбнулся. – Говорят, вы перевернули в замке все с ног на голову с тех пор как приехали сюда. Это действительно так?

– Кто вам сказал такую нелепицу?

– Я врач. – Он положил свой саквояж на кровать. – Люди доверяют мне не только свои болезни.

– Вы, кажется, играете в шахматы с мистером Мак-Грегором?

– Да. – Доктор тихо засмеялся, при этом его живот затрясся, словно рождественский пудинг. – Вы раскрыли мой секрет.

Келси вздохнула, села на кровать и сникла:

– Видимо, вся деревня уже знает, что я сбежала из замка посреди ночи.

– Да, но, к вашей радости, во всем винят лорда Салфорда. О нем отзываются весьма нелестно.

– Правда? Думаю, он этого заслуживает.

– Я бы не стал торопиться с выводами, дорогая моя. Герцог очень одинок. И с его лицом ему не на что надеяться.

– С лицом у него все в порядке. Я хочу сказать, что к его лицу быстро привыкаешь, все дело в его черством сердце.

– Я вам кое-что расскажу, и вы поймете, что у него есть на то причины. Однажды он пытался войти в общество – после того памятного случая.

– Он пытался? – Келси перебирала пальцами складку на платье.

– Да. Грустная история, да-да. – Доктор покачал головой.

– Что же произошло?

– Он поехал в Лондон. Сезон был в разгаре. Его буквально засыпали приглашениями. В высшем обществе распространились слухи о его лице, и всех разобрало любопытство. Сами понимаете. Кончилось это печально. Первый бал, на котором он появился, превратился для него в настоящий кошмар. Дебютантки падали в обморок, едва взглянув на него. На следующий день в «Газетт» появилась заметка о происшедшем со всеми подробностями. Он тут же покинул Лондон и с тех пор живет здесь, в глуши. Вдали от света. Словно отшельник. А ведь он еще молод. Мне жаль его. Я знаю, как он обошелся с вашим отцом, но знаю также, что вы великодушны и умеете прощать. – Он сжал ее руку.

– Я впервые об этом слышу, – тихо произнесла Келси, судорожно сглотнув.

– Неудивительно. Ведь в то время вы были совсем ребенком. – На его губах появилась теплая улыбка. – А теперь, может, вы позволите себя осмотреть, чтобы порадовать нашего угрюмого герцога? Уверен, он сейчас мечется по библиотеке, места себе не находит от волнения.